Я всегда работал людьми. Нет, я не оговорился, не с людьми, а именно людьми, это был мой рабочий иструмент. Людьми работить начал давно, с армии. Был сержант и был порядок. Скажу не без гордости, что у меня всегда был порядок. Еще в армии я понял, что людей принуждать, запугивать, шантажировать не годится. Я обьяснял, что если мне будет спокойно служить, то я сделаю все, чтобы и вы получили хорошее сполна и всегда своё слово держал. Никакой дедавщины. Когда попытались моих молодых прижать, я дошел до того, что вызвал военную прокуратуру и громогласно заявил, что посажу каждого, кто хоть пальцем моего солдата тронет. И это подействовало. Потребовал привезти на обьект аптечку первой помощи и вывел фурункулы, у кого они были. Каждый вечер каждому выдавал поливитамин по две штучки. Нет банку не прятал, сказал, что нажрётесь, пойдете прыщами.Не поверили, чесались всю ночь, больше не трогали. Выяснил, что для тех, кто служит в бункере, положено молоко, нам стали привозить сгущенку. Делили строго поровну. Это в 1969 году в Советской Армии, сгущенка, на Дальнем Востоке? Но на завтрак я не ходил, мне его приносили и умывался теплой водой, приносили из кочегарки. Нет никого на заставлял, просто не пошел однажды на завтрак и мне они его принесли, так и повелось. Как-то заявил, что очень не люблю умываться холодной водой, после этого дневальнай приносил в ведре горячую воду. Да, еще, обращались ко мне по имени отчеству. Все началось с того, что один мой ровесник обратился ко мне, как бы запросто: Эй Валерка, слушаю. На что я спокойно заявил, что для кого-то я и Валерка, а для тебя только Валерий Иванович. Все, кто был рядом это слышали, засмеялись, мой ровесник опешил и не нашел, что сказать, но после этого все стали звать только по имени отчеству. Понятно, что это было, как прозвище, необычное, но прозвище. Но не смотря на все это, однажды попытались от меня избавиться. Хоть и не было у нас на обьекте дедовщины, но такие понятия, как молодой и старик существовала. И когда наш шофер пошел на дембель, устроили церемонию перевода из стариков в дембеля и т.д. Процедура конечно дурацкая. По заднице получал пряжкой то количество ударов, которые присуждал дембель. Лично я получил 24 раза за количество рисочек, которые обнаружили на сержанских лычках. Скажу сразу, что никого не истязали. Было весело и даже от того, что время проходит и служить осталось меньше. Но кто-то тайно позвонил в военную прокуратуру и сказал, что молодежь избивали. И однажды утром приехал майор и наш ротный. Нас отделили и стали выяснять. Допросили сначала молодёжь, ну а потом начали нас. Первому задали вопрос мне: Били ли пряжкой по заднице молодёж? Я ответил, что не только молодёжь, но и я получил 24 раза. Майор опешил, да и все остальные тоже. Тогда я рассказал, как все произошло. Меня повели к молодым и спросили, что сержанта тоже били и им ничего не оставалось делать, как только подтвердить: Да, тоже.
Мийор прекратил дознание и уехал не сказав больше ни слова. Я не стал выяснять, кто звонил, зачем хотел меня подставить, воспользовавшись предлогом. Понятно было и то что хоть звонил и один, но знали все. Утром меня ждал завтрак и горячая вода, а вечером на ужине делили сгущенку. Очередному досталась опустевшая банка и он подчищал ее хлебной коркой. А когда вернулись в казарму, все получили по две витаминки. Но когда я уходил на дембель, перевода уже не было. Я сказал: Ну служите. И это было все.
Мийор прекратил дознание и уехал не сказав больше ни слова. Я не стал выяснять, кто звонил, зачем хотел меня подставить, воспользовавшись предлогом. Понятно было и то что хоть звонил и один, но знали все. Утром меня ждал завтрак и горячая вода, а вечером на ужине делили сгущенку. Очередному досталась опустевшая банка и он подчищал ее хлебной коркой. А когда вернулись в казарму, все получили по две витаминки. Но когда я уходил на дембель, перевода уже не было. Я сказал: Ну служите. И это было все.
